Новое - это хорошо забытое старое.

 

  На Сухом мосту, несмотря на разгар августовской войны, вошедшей в  историю, как «русско-грузинский конфликт», сидели рядком постоянные продавцы. Пройдешь, посмотришь, все, как один пенсионного возраста, еще с развала Союза люди, выкинутые из жизни.

  Импровизированный базарчик на тротуаре по обеим сторонам моста возник здесь еще с 90-х годов. Тогда здесь по выходным  торговали книгами. Потом, когда интерес к русским изданиям резко иссяк  - большинство  потенциальных читателей покинули Тбилиси в поисках лучшей доли, здесь, на клеенках стали продавать вынесенную из дома посуду, побрякушки, советские медали, значки и прочее.

  Сегодняшний жаркий день  не принес ничего нового. Продавцы, сидя на  складных табуретках, лениво переговаривались друг с другом в ожидании покупателей.

   Тут же, нагло заняв два метра тротуарно-торговой площади, развалился пьяный бомж. Время от  времени он открывал мутные, ничего не видящие глаза и оглашал окрестности песнеподобным ревем. Причем репертуар менялся без объяснения причин.

  Сперва с надрывом.

- … Тавс моиклавс тетри геди ама хам…(1)

 Затем внезапно включался русский блок.

- … Мои мысли, мои скакуны…

 И т.д.

 Рядом сидел абсолютно седой продавец и, поблескивая грустными карими глазами, говорил соседу.

- … Вся наша жизнь - это хорошо забытое старое. Нам только кажется, что каждый день приносит новые сюрпризы. На самом деле это все когда-то уже было.-  И заботливо поправил край простыни, на которой была водружена начищенная до блеска   медная люстра и самовар.

 - Это что  вы имеете в виду, уважаемый? -  переспросил его сосед слева, перед которым  красовались скупленные у ветеранов медали и «почти новые» суповые тарелки. От нечего делать он протирал суконкой орден Ленина, переворачивая его в разные стороны тонкими бледными пальцами.

- Говорят,  вселенная развивается по спирали, - развивал свою мысль Гурам, автоматически следя глазами за полировкой лика вождя мирового  пролетариата.

 Нодар издал носовой звук. Видимо, не любил метафизических прений.

- У  меня из головы не выходит одна семейная история, продолжал Гурам,  доставая дешевые сигареты «Army».

 Над музейным самоваром пополз  сизый пахучий дымок.

 - … Детство мое прошло в Сололаки (2). Обитали мы большой семьей   в старом доме с резными  деревянными  балконами. Вместе с нами жили 2  незамужние тети отца: Тина и Рипсиме (последнюю для краткости звали  во дворе Рипой).

  Главной семейной  ценностью считалось дореволюционное пианино с бронзовыми подсвечниками. Иногда, в качестве особого поощрения мне с сестрой позволяли побренчать на этом ненастроенном клавесине. При этом делалось  педагогическое  вступление типа:

- Ты хорошо себя вел, - говорила Рипа, открывая заветную крышку, -  и теперь можешь немного помузицировать.

Среди соседей об этом трухлявом инструменте ходило немало легенд, объединявших в единое целое пианино и   двух тетушек. Поговаривали даже, что в  его недрах  сестры хранили фамильные драгоценности.

  Но, как выяснилось потом, семейную тайну надежно хранил совсем другой предмет.

  - И вот однажды (было это в 1985 году) тетя Рипа отозвала меня в свою комнату, плотно закрыла дверь и, сильно волнуясь, сказала: « Цаца-джан, я хочу доверить тебе тайну всей моей жизни». После чего она вытащила из-под своей тахты что-то тяжелое, завернутое в  ситцевую тряпку с цветочками: « Вот моя тайна!». Я, конечно, подумал, что это и есть хваленные  фамильные драгоценности, о которых столько говорят соседи. Рипа торжественно развернула тряпку, и я охнул от неожиданности…. Передо мной лежал артиллеристский снаряд. «Вот, - повторила тетя, нежно поглаживая  его металлический бок. - Я эту бомбу храню уже много лет». - « Как она сюда попала?». - «Ее принес  в 18-ом году с  гражданской войны мой старший брат.  Потом он снова ушел на фронт, погиб, а бомба осталась». - « И все эти годы вы ее храните? Зачем?!» - « А что с ней делать? Мы  с сестрой боялись, что нас арестуют или она сама взорвется. Вот я и хочу попросить тебя: избавь меня от  этих мук. Твой отец ничего не знает. У него больное сердце».

  Потрясенный, я взял этот уникальный предмет и стал читать надписи:»Erfurt, 1914. 76 mm». То есть снаряд, изготовленный в Германии в 1914 году, пролежал  под тахтой тети Рипы 67 лет. Она получила его 23-хлетней девушкой, а рассталась с ним 90-летней старухой.  Она все эти годы спала на нем. Этот снаряд полностью изменил жизнь обеих сестер: они прожили всю жизнь  в страхе, не выходили замуж, не имели детей…

  Я отнес в отделение милиции заявление с просьбой забрать снаряд. Дежурный майор долго смотрел на меня изучающим взглядом. Наконец мое удостоверение замдиректора всесоюзного института убедило  его в моей  вменяемости. Примерно через час у нас дома появился  капитан артиллерии и двое в штатском. Мне было сказано: « Ваш снаряд, вы и выносите!». Я завернул снаряд в газету, сунул его под мышку и вынес его к   их машине. Офицеры скептически осмотрели находку. Один из них предположил: « Не могут люди столько лет хранить в доме бомбу. Это, наверное, тайник, а внутри  - драгоценности». Я не стал их слушать, попрощался и пошел домой. Рипа обняла меня и заплакала: « Дорогой, ты спас меня от этой проклятой бомбы. Дарю  тебе пианино,  забирай его!» Клавесин мне был без надобности, и я отказался. Потом я узнал, что незадолго до смерти тетя Рипа подарила его соседке по  балкону.

  Вдруг во дворе кто- то  крикнул: «Эй, у кого здесь бомбу нашли?» Через секунду все балконы в итальянском дворе были  забиты соседями, глазевшими на молоденького лейтенанта  из штаба ЗакВО. Я подлетел к нему и зашипел: «Скажите, что вы ошиблись адресом!». Но было уже поздно. Дом наш гудел, как растревоженный улей: «Люсик-джан, цаваттанем, ра мохда?» (3) - «Ар вици, генацвале, бомби уповиато!», (4) «Куро варе! Что случилось?!» - « Бомба, говорят, взорвалась  где-то!» - «Вай - вай, подальше от нас!»….

   Гурам загасил окурок о парапет и подвел итог.

- Просто раньше люди не знали, что такое взрывы, а сейчас этим никого не удивишь. Все каким-то образом повторяется.

 Нодар слушал эту длинную повесть без комментариев. Потом, думая о чем-то своем, неожиданно сказал.

 - Сын моего одноклассника вчера под бомбежку попал. Когда  на Тбилисский радар   налет был. Обгорел сильно. Сейчас в Арамянц-больнице лежит.

- Что вы говорите? - мгновенно вскинул брови Гурам.

- Да, тоже  ирония судьбы. Этнический русский от русской бомбы пострадал.

- Жалко… - протянул обладатель самовара, глядя куда-то поверх моста.

 В этот момент  со стороны бомжа снова донесся утробный  рев.

- …Батяня комбат, ты сердце не прятал за спины ребят…

 На вид невозмутимый, выдержанный Нодар почему-то подскочил со своей детской табуретки  и, сжав кулаки, заорал на захватчика торговой площади.

- Нашел, что петь! Давай, мотай отсюда, комбат недоделанный! Тут война, понимаешь ты, идет! А он поет неизвестно что!..

 Бомж на минуту замолчал, повел мутным взором на источник шума и, что-то бормоча, перевернулся на другой бок спиной к крикуну.

  Нодар  устало  опустился на свое место, поглядел на часы и невесело заключил.

- Скоро сворачиваться пора. Напрасно сидим. Ни одного клиента на подходе. - Вздохнул, морща лоб. - Итак торговля на нуле, а тут эта идиотская война всех туристов распугала.

 Гурам примиряюще улыбнулся.

- Раз идиотская, значит, скоро  кончится. Любая глупость тоже имеет свой предел возможного с математической точки зрения. Я так думаю….

                                             9.04.09

1.Белый лебедь убьет себя этой ночью. (гр)

2. Старый район Тбилиси

3.Что случилось  (гр)

4 Не знаю (гр.)

 

 

    (  Продолжение      следует)