Мать поневоле.
Елена Анзоровна Читадзе, 60-летняя учительница русского языка и литературы, сидела на скамейке в Ваке-парке. Она смотрела сквозь темные, дымчатые очки на 10-летнего светловолосого мальчика. Он, весело смеясь, бегал около фонтана - играл в ловитки с 3-мя ровесниками: Сабой, Лукой и Торнике. Бьющий в глаза контраст: желтая, как подсолнух, головка в окружении трех черных барашков. Куда от этого денешься. Тайна рождения у всех на виду. Кто скажет, что Ираклий грузин, думала Елена Анзоровна, напрасно пытаясь читать одолженную «Комсомолку».
И этот предательский нос картошкой, разлет бровей, серые глаза - все выдает в нем славянина. Рассказывай не рассказывай всем любопытным, что мальчик, якобы, вылитый дед-осетин, все равно никто не поверит. Так, может, кивнут из вежливости: «Все бывает»…
Тут какая-то разодетая дама с ярким макияжем, проходящая мимо, бросилась к ней на шею.
- Ой, Елена Анзоровна, здравствуйте! Как вы? Как здорово, что я вас встретила!… - затараторила она.
Елена Анзоровна нехотя вернулась к шумной реальности.
- Не узнаете? Это я, Лика Ткемаладзе. Выпуск 1983 года. Помните? Я училась с Гией Джандиери и Никой Пирцхелаури… Ну, как вспомнили? - настойчиво теребила ее бывшая ученица.
- Да, конечно, помню, - вынужденно улыбаясь, отозвалась учительница.
…. У нее было 30 выпусков. Калейдоскоп множества лиц и событий. Лучше всех почему-то запоминались либо двоечники и хулиганы либо те, кто особенно любил ее предмет.
Ткемаладзе кажется, была серединкой на половинку. Тут же встало перед глазами давно уплывшее и ненужное. Елена Анзоровна увидела себя перед притихшим классом, слушающим про смерть Андрея Болконского, а эта вертихвостка исподтишка строчила какие-то идиотские записки и перемигивалась с тем высоким парнем из второго ряда. Как же его звали?…
- … Как вы поживаете, Елена Анзоровна? Как здоровье? - стрекотала выпускница. - Работаете еще в школе? А как Цисана Александровна? Еще не на пенсии? А помните, какая была тогда хохма на ее уроке…
Учительница невпопад поддерживала разговор, время от времени посматривая в сторону играющих детей.
Ираклий поскользнулся и с размаху грохнулся на землю, обдирая ладони.
- Ираклий! - вскрикнув, вскочила Елена Анзоровна.
- А это кто? - проследила за ее взглядом Ткемаладзе и тут же переспросила.- Это ваш внук, да?
Елена Анзоровна почему-то вздрогнула и задумчиво взглянула на бывшую ученицу. Какой простой вопрос и как всегда трудно на него отвечать…
……….. ….. …..
… Ближе всего из литературных героев русской классики Елене Анзоровне была Сонечка Мармеладова. Заслуженная учительница никому об этом не говорила и даже немного стеснялась своей симпатии. Ей каким-то образом импонировала трагическая судьба подруги Раскольникова, просто не оставившая Сонечке другого выхода.
Леночке, 18-летней восторженной идеалистке, судьба или Космический Разум тоже с самого начала не оставили перед ней другой альтернативы. После окончания школы было ясно: только русская филология (в которой она всегда черпала душевные силы для решения внутренних и внешних проблем) и только школа.
Чуть позже, на старших курсах появился единственный перспективный ухажер Шалва, инженер-конструктор, требовательный и умеющий принимать все важные решения за нее.
Затем рождение единственного сына Сандро.
- Больше детей нам не надо, объявил ей муж после выписки из больницы. - Нечего нищету плодить. Мы оба бюджетники. Мальчику надо дать хорошее образование.
Все шло точно по плану, разработанному Шалвой. Школа с английским уклоном, потом многообещающий факультет в ГПИ.
- Мужчине нужно техническое образование. Языки - это для девочек, - объяснил Шалва ей свой выбор, сделанный за сына.
Елена Анзоровна послушно соглашалась.
Казалось, Шалва мог предусмотреть все. Все, кроме того злосчастного дня.
Сандро, вылитый отец в молодости, рослый парень с открытым лицом в то утро наскоро попрощался с матерью и побежал на встречу с друзьями. Так, обыкновенный мальчишник с легкой выпивкой под магнитофон. Все друзья из приличных семей. Елена Анзоровна, постарев на школьных казусах, всегда очень внимательно следила за кругом общения сына…
Потом, под вечер звонок и чей-то заикающийся голос в трубке.
- Калбатоно Элене…. Какое несчастье…. Сандро погиб.
Как выяснилось позже, ребята, подвыпив, решили поиграть с дедовским ружьем, висевшим на стене… Глупая, нелепая смерть. Перечеркнутое прошлое и будущее.
Силы, чтобы пережить этот кошмар, Елена Анзоровна черпала из своих любимых классиков. Ведь и Лев Толстой, и Достоевский тоже испили эту чашу - пережили смерть своих детей.
10 лет Елена Анзоровна не снимала траура. Черный цвет стал ее частью. Шалва все чаще и чаще стал пить в одиночку. Потом как-то сказал.
- Давай, усыновим мальчика. Мне страшно приходить в пустой дом.
И услышал впервые яростный протест.
- Сына мне никто не заменит. Чужой ребенок будет только раздражать.
Полгода они спорили. Потом Елена Анзоровна сдалась. Судьба снова не оставляла ей выбора. Единственный близкий человек медленно, но верно превращался в отвратительное существо.
Елена Анзоровна, собрав все необходимые документы, стала ездить по детским домам, присматривать мальчика, чтоб хоть как-то походил на будущих родителей. Но душу ни к кому не лежала. Каждого ребенка она непроизвольно сравнивала с Сандро. И тут же отступалась.
Как-то в белорусском детдоме ей показали мальчика с редкой желудочной болезнью. Толстая нянька в мятом халате бросила между прочим.
- Не жилец он. Вот-вот умрет. У меня глаз наметанный. Возьмите кого-нибудь постарше, мой вам совет, - и, быстро скользнув по посетительнице взглядом, прибавила. - Вам вообще с малышом не справиться. Поздновато начинаете.
Елена Анзоровна вылетела в Тбилиси одна. Это был конец 80-х годов. Огромная страна - монстр трещала по швам. В Грузии набирало силу национальное движение.
Больной мальчик упорно не шел из головы.
- Он точно умрет без меня! - просыпалась Елена Анзоровна с неотвязной мыслью.
Вконец устав от самоедства, она вылетела в Минск. Назад вернулась с Ираклием.
- Слишком маленький, - поморщился Шалва, увидев новобретенного сына. - Сколько будет возни.
Шалва и тут оказался прав. Возни было не просто «много», а чрезвычайно много. Елена Анзоровна крутилась как белка в колесе, доставала какие-то мудреные лекарства, обзванивала многочисленных знакомых по тут же возникающим вопросам. И все через «не могу». Любви к болезненному вечноплачущему малышу у нее не было. Опять было то самое отсутствие выбора. А разбираться в своих чувствах в бесконечной суете просто не было времени.
Шалва не принимал участия во всей этой каждодневной суете, раз и навсегда наложив резолюцию.
- Это не мужское дело.
Когда Ираклий плакал, а это на первых парах бывало в день несколько раз, Шалва доходил до белого каленья.
- Закрой ему рот! - орал он, брызгая слюной. - Когда это кончится?! Кто просил тебя брать такого больного ребенка? Нет, ничего не возможно тебе доверить! Идиотка!
И уходил из квартиры, хлопая дверью. Куда? Спрашивать было бессмысленно.
А как-то собрал свои вещи и сказал.
- Я нашел другую женщину и ухожу к ней.
Елена Анзоровна так и села, не нашлась, что сказать….
Так осталась она один на один с существом, которым никак не могла назвать сыном.
[ Как-то разговорилась она с историчкой Наной о своей незаслуженно горькой судьбе. Вроде и не любила Елена Анзоровна плакаться в жилетку, но постоянные душевные терзания толстовским «За что?», взяли свое и внезапно выплеснулись с потоком слез на невольную слушательницу.
Рыженькая историчка, на вид типичный синий чулок в очках-телескопах, сперва вежливо выслушала, а потом оглушила неслыханным.
- Вы знаете, вы сами выбрали эту жизнь тем, что родились в этой стране и в конкретный период.
- Как это? - охнула Елена Анзоровна. Ждала хоть крошечного сочувствия, а тут такое…
- Да-да, - подтвердила мучительница. - О рейнкарнации слышали?
Елена Анзоровна автоматически кивнула, не понимая к чему все это.
Нана с живостью принялась объяснять.
- Вероятно, у вас в прошлой жизни была сильная зацепка за материальное и семейное благополучие. Вот вам сейчас дана ситуация. Если вы все воспримите с благодарностью к Высшим Силам и будете дарить любовь тем, кто вам особенно не нравится, то вы продвинетесь вверх по лестнице перерождений.
Историчка еще долго и много рассказывала какую-то галиматью в том же духе. Елена Анзоровна героически слушала. Потом сделала для себя однозначный вывод. Больше о превратностях судьбы не думать, а то чего доброго ее хрупкая психика просто не выдержит, а у нее Ираклий на руках. Лучше жить, как живется, а там видно будет. Может, какой-нибудь просвет появится. Хотя бы по принципу шахматного порядка.
Но окружающая жизнь, казалось, решила доказать обратное. Вместо белых полос или клеточек подготовила другой сюрприз. Да не одной Елене Анзоровне, а всему населению Грузии в целом.]
Наступили 90-ые годы… Они беспощадным вихрем сметали все на своем пути: былое семейное благополучие, теплые отношения между людьми, установившиеся представления о жизни.
Шла абхазская война. Гвардейцы автоматными очередями разгоняли длиннохвостые очереди за хлебом по талонам. По ночам было страшно выйти на темные, без единого огонька, центральные улицы. Не работал транспорт.
Елена Анзоровна жила одной мыслью.
- Господи, пронеси!
Верующей она, выросшая в победившем атеизме, никогда не была. Просто поставила перед собой конкретную цель - пережить это смутное время с этим навязавшимся на нее ребенком.
В школе учительница по химии научила.
- Надо ехать в Садахло, что на границе с Азербайджаном, вещи у татар на продукты менять. Говорят, выгодно дают.
Елена Анзоровна на скорую руку собрала мешок и поехала, оставив Ираклия соседке. Ею двигала одна мысль.
- У мальчика авитаминоз. Бездействовать нельзя.
Из этой поездки запомнились отрывки. Много разного разношерстного народа. Пестрота одежды, обилие овощей и хлюпающая грязь под ногами.
И вдруг взрыв бомбы. За несколько метров от Елены Анзоровны упала грудастая татарка-торговка. Поднялась неописуемая суматоха…
Как доехала до Тбилиси, Елена Анзоровна толком не помнила. И только войдя в нетопленную квартиру, вспомнила, что бросила там, на базаре, выменянный на вещи, большой рюкзак с картошкой.
И разрыдалась от бессильной злости на себя, на эту несправедливую жизнь, на мерзкое смутное время. И вздрогнула от прикосновения чего-то холодного и влажного.
Это Ираклий гладил ее ледяной рукой по щеке.
- Не плачь…
- Убирайся!!! - дико заорала Елена Анзоровна и отшвырнула от себя ребенка.
3-летний Ираклий упал и заревел раздражающей сиреной.
В ту же ночь ей приснился Сандро. Он смотрел на мать с печальным непониманием.
- Зачем ты меня оттолкнула?
Сколько раз Елена Анзоровна мечтала увидеть сына во сне хоть урывками, хоть издалека и не видела. А тут… Он сидел рядом с ним на диване и улыбался. Только в глазах был немой вопрос. А во всем остальном полное ощущение реальности. Елена Анзоровна даже чувствовала какую-то телесную теплоту, исходящую от сына…
После этого дня, или, точнее ночи, в старой учительнице, уже давно отвыкшей от перемен, что-то изменилось…
…………. …………. …………
… Лика Ткемаладзе вопросительно смотрела на свою бывшую классную, ожидая ответа.
И, наконец, услышала неторопливо-взвешенное.
- … Это … мой сын.
3.11.08
-