Позвали на пиво.

... В тот день мы с Зиной мирно выгуливали ее колченогую собаченку Пацико. Заходим в Ваке- парк, и слышим крик.

- ...Эй, подождите, - за нами чешет полная дама в черном платье с большим вырезом.- Пошли... Я угощаю... Я- я сегодня ж-жертву делаю...

Перспектива угощения не глянулась ни мне, ни Зине. Оксана была местным «нежелательным знакомством» с соответсвующей репутацией. О ней болтали, что она поставляла девочек в ЦК Грузии и водила знакомство с самой темной публикой Тбилиси.

А сегодня она еще и под градусом.

И мы забубнили в унисон.

- Спасибо, мы не хотим.

- Торопимся. Как-нибудь в другой раз.

Но отвязаться было не просто.

- Пошли, пошли, - Оксана схватила нас под руки, увлекая за собой.- Не выпендривайтесь.....не стройте из себя ( тут было указано, кого именно, довольно нелестное сравнение) я угощаю....

С Оксаной была связана такая мутная история. В юности она была совершенно обычной девушкой и к градусам никакого касательства не имела. Потом ее, беременную выгнали свекр со свекровью и дальше произошли какие-то метаморфозы, о чем народная летопись умолчивает. Но в итоге Оксана таки водворилась на территории родителей мужа, но характер и репутация уже приняли необратимые последствия. Ее муж жил отдельно, а досматривала его склеротиков-родителей именно Оксана, на нервной почве от всего бессменного дежурства время от времени устраивала зычные скандалето. Их слышали все вокруг и воспринимали а-ля местный цирк приехал, а клоуны тут как тут.

У Зины к Оксане было двойственное отношение. С одной стороны - аморальная личность, а с другой - жирный плюс, поднимавший Оксану на достаточную высоту - кормление бродячих собак на улице. Потому Зина и раскланивалась с ней на расстоянии и иногда снисходила до обсуждения проблем собачьего кормления. Самой Зине в этом равных не было. Она железно опекала собачью братию каждый день рано утром и поздно вечером.

Через 5 минут мы сидели за белым пластмассовым столиком в окружении 4-х бутылок пива. Для закуски – внушительного вида хачапури.

Оксана наливает нам нетвердой рукой, но от души – до краев. Пиво пенится и бежит из бокала на стол.

- А, ерунда, - отмахивается она.- Слушай меня! Я так устала от этой жизни... Вся жизнь в г., ... Ты знаешь? Нет, ты не знаешь... Эти бабки... Как они меня достали! Ты представляешь, они здоровее меня. Моя свекровь, ей 87 лет, каждое утро делает зарядку, чтоб быть в прекрасной форме. Слепая, чуть пожар вчера не устроила. Это за что меня Бог так наказал?! А?... Ты знаешь, какой я человек?

- Знаю, знаю.

- Нет, ты не знаешь, какой я человек, какую я жизнь прожила... Давай выпьем за врагов... Кто меня осудит, тому пусть Бог даст то, что у меня - этих бабок... Пейте и не возникайте....

Бокалы осушаются. Жертвовательница еще и следит, чтоб мы не фикстулили.

- Пейте до дна. Нечего тут губы мочить. Ты слушай меня... Я была в четвертом классе, когда мой папа застрелил мою маму, а потом сам застрелился.- Она вытирает пятерней глаза и берется за бокал. – Ты знаешь, что такое детский дом?

- Знаю.

- Нет, не знаешь. Тебя там не было, а я была. Потом меня тетя к себе взяла, я ее мамой называю. И поэтому за ней сейчас смотрю. Ей сейчас 89 лет. Перелом бедра... Лежит, будто ее заморозили. Ни туда, ни сюда. И так уже 7 лет. Не 7 дней, а 7 лет! – она кричит, чтоб до нас дошло и стучит небольшим кулаком по столу. Бутылки слегка звенят. На нас уже пялятся окружающие. - За что мне такая жизнь – не знаю.

- Вы Царство Небесное себе зарабытываете. – лепечу я.

Зина делает индифирентное лицо отца русской демократии. Кстати, у нее неплохо получается. А мне приходится поддерживать разговор и выдавать что-то заумное про воздаяние за хорошие поступки.

- Ну ты сказанула... Царство Небесное.... А я здесь хочу пожить по человечески... За чьи грехи страдаю – не пойму...

Дальше количество бутылок увеличивается, а смысл в речи уменьшается....

- Нам пора. – Зина пытается культурно прикрыть план отступления.

- А идите вы на.... – Оксана называет конкретный адрес мирового значения. – Устала от ваших рож. Святоши, блин, недоделанные. Вы разве можете понять человека в печали?

Мы синхронно пятимся от столика. Оксана опять наливает себе до кроев и по столику бежит шипучая пена.

Отойдя на безопасное расстояние, Зина дает выход плохо сдерживаемым эмоциям.

- А все ты виновата. Я ж тебе знаки делала. Надо было на своем стоять. Торопимся, мол, аллергия у нас, желудок больной или что- то в этом роде.

- Жалко ее, - говорю, - я заслушалась. – В таком стрессе постоянном. Надо было выслушать человека. И опять же – помянуть просила....

- Брось. Это типичный бред алкоголички, - отрезает Зина. – Это я тебе как медик говорю. А тебе лишь бы уши развесить. Вечно с тобой попадешь в какую-нибудь историю. В церковь ходишь, а без понятия. Кто поминает кого-то пивом?!! - и командует в стиле бригадного генерала. - Пацико, домой!

И Пацико, послушно виляя, хвостом семенит за хозяйкой к своему корпусу.